журнал "Юность" в формате pdf - http://unost.org/downloads/library/2015_06.pdf
Сегодняшний гость петербургского арт-пространства «Северное сияние» - художник Заза Харабадзе
Заза Иосифович Харабадзе — известный современный художник. Родился в Кутаиси 6 июля 1965 года. Окончил художественное училище в городе Кутаиси, Грузия. Живет и работает в Санкт-Петербурге. С 1998 г. — член МТСХ (Московский Творческий Союз Художников), г. Москва. С 2009 г.- член СПб ТСХ (Санкт-Петербургский Творческий Союз Художников), г. Санкт-Петербург. В 2011 г.- занял 3 место, в категории: профи, номинации; абстракция. На Российской Неделе Искусств, в г. Москва, в Центре Современного искусства М АРС. В 2012 г.- награжден бронзовой медалью СПб ТСХ в номинации живопись. В 2014 г.- занял 1 место, в категории: профи, номинации; абстракция на Санкт-Петербургской Неделе Искусств, в Выставочном Центре Союза Художников. В качестве дизайнера принимал участие в оформлении петербургского Дворца молодежи, известных городских клубов, ресторанов и кафе. Работы Зазы Харабадзе находятся в частных собраниях Музея Нортона Доджа Циммерли, штат Нью-Джерси, США и в частных коллекциях России, США, Франции, Италии, Бельгии, Голландии, ЮАР, Индии, Финляндии.
С работами Зазы Харабадзе можно познакомиться на сайте: www.artzaza.com
Для меня картины Зазы удивительны тем, что излучают какой-то внутренний свет. Они живут рядом с нами, наполняя пасмурные питерские дни жизнерадостным цветом грузинских солнечных пейзажей. Мы встретились с Зазой, чтобы поговорить о живописи, творческом поиске, юношеских надеждах, о любви и о том, для чего рождаются художники.
Какое Ваше самое яркое воспоминание юности?
Воспоминание юного художника Зазы? Если говорить о детстве, то обычно дети любят гонять в футбол во дворе. А мой интерес с самого детства казался моим друзьям очень странным, я искал репродукции современных художников, особенно французских импрессионистов и рисовал их. Я не знаю, почему именно эта живопись на меня произвела такое впечатление, хотя я интересовался разными художниками. В общем, моим любимым занятием было: собирать книги с иллюстрациями, репродукции и копировать их. Мама очень радовалась, что я чем-то занимаюсь, а не бегаю по дворам… Меня с самого детства занимали такие вопросы, которые обычно задают себе уже взрослые люди, они не соответствовали моему возрасту. Это вопросы о Боге, вере, религии. Я помню, как нарисовал несколько образов Иисуса. Когда я поступал в Кутаиси в художественное училище, мой брат где-то нашел для меня репродукцию графического портрета Иисуса работы Дюрера. Вот этот портрет я скопировал, рисовал его три дня. Меня постоянно неосознанно тянуло к творчеству. Почему? Для меня это нераскрытая до сих пор тайна, но в этом состоянии творчества я всегда чувствую себя самим собой.
Вы хотели бы что-то изменить в своей юности, может быть что-то могло сложиться по-
другому в Вашем профессиональном развитии?
Мне кажется, нет. Вообще я не сужу то, что было или то, что будет. На эти суждения у меня даже времени не остается. Я до сих пор нахожусь в развитии своего творчества, просто сейчас у меня есть более профессиональные вопросы и может быть ответы на них. Мне часто хочется изучать православные религиозные тексты и трактовать их через себя, в своих картинах. Вот на нас смотрит с картины Архангел Михаил, я закончил ее недавно. Когда у меня что-то не получается или я хочу в чем-то разобраться, что-то понять, появляются мои религиозные работы, а с ними приходят понимание и уверенность. Нет, я ничего не хочу изменить в своей юности. Как и тогда, я занимаюсь живописью и нахожу в ней радость, не внешнюю, обыденную, а глубоко внутреннюю. Если меня никто не будет беспокоить, то мне кажется, что я все время просто буду работать.
Есть что-то, чему бы Вы хотели научиться у современной молодежи?
Я бы скорее стал учиться у детей. Меня несколько раз просили обучать рисованию детей, но к сожалению, при такой высокой скорости жизни, мне показалось, что я не смогу, потому что в этом процессе нельзя торопиться. Я считаю, что детский возраст самый хороший для учебы. Юные ребята, они как огонь, часто не уравновешены, мало осознают свои поступки. Юность – это время чувства, это такой «бурный котелок», который кипит и потом в нем что-то может приготовиться. Или в нем приготовится полезная еда или что-то не то. В юности, мне кажется, определяется человеческое будущее. Но в детстве уже проявляется и укрепляется характер. Я свое детство помню больше чем юность. Юность – это, по-моему, время ошибок, время исполнения своих давних детских желаний. Может быть, я мало встречаю юных художников, но я жду, конечно, что появятся молодые ребята, по-настоящему увлеченные живописью, захотят у меня чему-то научиться и я им что-то смогу отдать, вместе с жизненным опытом.
Сейчас у Вас есть ученики?
Нет, сейчас нет. Я решил, что пока еще не готов. Может быть я настолько занят живописью, что не могу потерять время. Каждая минута, каждая секунда, каждое сказанное слово сейчас для меня имеют значение. А в юности время так не ценится. Пока от юности ничему я не научился, для себя. Но я не осуждаю юных ребят, ведь мы все, кто достиг зрелости, были когда-то такими же юными людьми. Я думаю, что талантливые ребята конечно есть и особенно в Санкт-Петербурге, не хочу при этом обидеть другие города, но именно здесь в искусстве ощущается что-то такое серьезное из глубины веков. В Москве, например, я тоже выставлял свои работы, общался с художниками, но там совершенно другой масштаб и ритм жизни, очень быстрый. В Питере я ощущаю спокойствие уравновешенность и размеренность. Для меня скорость не имеет значения в живописи, я считаю, что если я буду спешить, то нарушу что-то очень важное. В спешке и в эмоциях можно потерять сакральное.
Наверно скорость важна для финансового успеха, написал картину, продал, начал следующую…
Да, наверно. Но занимаясь творчеством, я не ставил себе в качестве первостепенной задачи коммерческий успех. Мои работы клиенты сами находят, я в этом не участвую, я только рисую и стараюсь делать это и для себя и для других. Мне кажется, что чем больше уравновешенности и духовной силы вкладывается в основу живописи, тем она ближе к вечным ценностям, модные современные вещи, сделанные быстро, они быстро и уходят.
Что Вы считаете успешностью и какого художника можно назвать современным и успешным?
Я считаю, что художник никогда не должен задавать вопрос зрителю: «Как Вам эта работа?». Если человек готов, он видит эту работу. Примерно также нужно подходить к оценке успешности самого художника. Кому-то могут не нравиться мои работы или кто-то может спросить, хочу ли я знать его мнение о той или иной моей картине. Если посмотреть глубоко в свою душу, то я отвечу, нет, я не хочу этого знать. Почему? Может показаться, что у меня такая пустая уверенность в себе. На самом деле мне просто интересны творческие поиски и сам процесс живописи, потом картины уже живут сами по себе. Я лишь нахожусь в своем спокойном состоянии и творю то, что ближе моей душе, то, что я нахожу в свое время, в свои годы, в своем жизненном опыте. Можно ли назвать это мудростью, профессионализмом, это решать зрителям. Когда люди видят мои работы, они могут им нравиться, или не нравиться, для меня это одинаково ценно. Если что-то покупают, еще лучше, потому что тогда я чувствую себя каким-то нужным человеком. (смеется. авт.) На самом деле я не оцениваю успешность художника. Хороший пример – это грузинский художник Пиросмани, который при жизни никогда не был успешным. Он был нищим, жил под лестницей, работал уборщиком, иногда зарабатывал, разрисовывая стены кафе, делая вывески, мог за копейки сделать просто любую работу. Но люди выбрали его. В то время разные академики и просто модные художники критиковали Пиросмани, говорили, что он рисовать не умеет, а сейчас вы сами можете увидеть кто такой Пиросмани и какова его успешность.
Как Вам помогает религия в творчестве?
Надо смотреть на образ, когда что-то рождается. У меня есть разная живопись: абстракция, импрессионизм, религиозные темы, все они как-то связаны между собой и это довольно широкий художественный диапазон. Мне кажется, что религия – это то, что лежит в основе творчества, это как корни для дерева и для человека. Это мое личное мнение. Для меня самое главное – это религиозные образы, которые я рисую. Их нельзя однозначно назвать ни иконами, ни картинами. Картины – это слишком легкое определение, а иконы – слишком высокое. Но исполняя эти работы, я реализую свою глубокую внутреннюю потребность. Я с удовольствием читаю религиозную литературу и не только православную, но и относящуюся ко всем известным мировым культурам, их духовному наследию, изучаю живопись, относящуюся к ним. Это дает мне основу для творчества. Религия делает меня глубже. Я могу создавать видение пейзажей или портреты людей или какую-то бесформенную абстракцию и получать законченный образ. Религиозные образы я никогда не могу закончить, они всегда продолжают меняться в моем восприятии. Они бесконечны для меня. Я могу на разных этапах, ощущая внутреннюю потребность, снова и снова обращаться к одному и тому же образу, переосмысливая его. Если я думаю о каком-то плохом человеке, настраиваюсь на него, то мне становится плохо. Если я думаю о святом человеке или о самом Боге, то мое состояние приближается к ним, насколько это возможно. В работе над религиозными образами мне как-то особенно открывается пространство, чувство меры и совершенства. В моем представлении возникает образ купола и в его сферической форме происходит все самое необычное. Религиозные образы в этой сферической форме и проявляются. Нет плоскости, их можно видеть со всех сторон, обнять и посмотреть на них. Наверно это как-то можно передать в скульптуре, но она все равно останется незаконченной или даже не начатой… Я каждый раз вижу, что еще можно подправить, но не порчу уже нарисованную картину, я просто беру новый холст и свое новое видение, новое знание и начинаю эту идею воплощать по-новому. Я до сих пор помню и никогда не забуду маленькую церковь недалеко от города Кутаиси на кладбище, где похоронены мои предки. Я бывал там в юности и видел почти стертые фрески с ликами святых. Они произвели на меня тогда такое впечатление, что под этим влиянием, в их ауре я нахожусь всю жизнь. Кстати, вот и яркое воспоминание юности, которое всплыло, сейчас, в нашем разговоре. Моей мечтой было собрать художников и восстановить роспись, но в те годы это было невозможно. Сейчас возможно, может быть когда-нибудь и получится. Религия занимает центральное место в моем творчестве. Чем больше я взрослею, тем больше внутреннее устремление ведет меня к ней.
Грузия и Россия – это две православные культуры. К сожалению, отношения между странами за эти годы претерпели большие изменения. Как это отразилось на вашем творчестве?
Православие в Грузии зародилось еще в четвертом веке н.э. а на Руси христианство появилось в десятом веке. Имея такую древнюю историю, ребята, я думаю, мы не должны ничего делить. Я когда молюсь, для меня нет отдельно России и отдельно Грузии. Если я читаю молитву по-русски, то я про себя могу добавить и просьбы о стране Грузии, если я читаю грузинскую молитву, то вспоминаю и о России, я их не делю, не говоря уже о людях других вероисповеданий, которых я не сужу, это не мое право. Это Бог имеет право нас судить по нашим делам. Я точно знаю, что в России многие люди тоже так думают. И потом, для меня главное – это творчество, я не смешиваю его с политикой. Что там в политике не поделили – это не наше дело. Все равно время все исправит и мы всегда будем друзьями. Мое мнение такое, я за это молюсь. Я перечитал много религиозных книг самых разных мировых религий, на мой взгляд, они все учат одному, я не видел ничего плохого ни в одной из религиозных книг. Я желаю всем счастья и процветания, а как известно, чего мы пожелаем другим, то и получаем сами от жизни в ответ. Бог сказал: любите друг друга и почему мы не используем эту самую большую силу – любовь, я удивляюсь. Сила – это любовь. Все. Больше этой силы ничего не бывает!
У Вас много работ в стиле абстрактной живописи, чем Вас привлекает этот жанр?
Представьте себе шкаф, в котором висят рубашки и Вам нужно выбрать что-то подходящее для сегодняшнего дня по стилю, по цвету и по форме. Вы обязательно что-то выберете для себя. Вот примерно так и было со мной, когда я в детстве листал репродукции и выбирал что-то, что мне больше нравится, больше подходит по ощущениям. Импрессионизм – это как бы продолжение классики именно в цветовом пространственном измерении в представлении художника. Эта солнечная сторона работ импрессионистов видимо совпала для меня тогда с Грузией. Я когда в художественном училище еще начинал рисовать, уже хотел выразить что-то именно в таких цветовых пятнах, а не в чисто классической форме. Нет смысла спорить с классической школой живописи, мастера которой достигли совершенства. Поэтому мне стало интересно не повторять их, а найти что-то новое. Я начал работать и исследовать стиль импрессионистов, который по ощущениям мне ближе. Я выбрал ту рубашку, которая лучше сочетается с моим состоянием в данный момент. Мы должны продолжать время, а не возвращаться или останавливаться. Хороший дизайнер всегда будет богат разнообразием стилей, потому, что вокруг он видит очень много возможностей: в творчестве, в живописи, музыке, литературе. Это настоящее богатство и хотя мы его не замечаем, оно есть. В писании сказано: видимый мир – это наш, а невидимый – это мир Господа Бога. Вот когда невидимый мир превращается в видимый, тогда он становится культурой, искусством, истинной ценностью, историей. Для этого и рождаются художники.
Беседу вел Максим Коршунов